1. Общая информация:
•       Полное имя: Ричард Фауст Баскервилль | Richard Faustus Baskerville
•       Пол: мужской
•       Возраст: 124 года (24 + 80 в Бездне+20 в тюрьме)
•       Принадлежность: Баскервилли
•       Деятельность: Составление мемуаров, разговоры с Пандорой, в будущем — всяческая помощь своим братьям и сестрам в поисках камней души.
• Наличие контракта: имеется, Баскервилльский.
2. Цепь:
•        Имя Цепи: Квинси| Quincy

•       Внешний вид Цепи: серебристого окраса ирбис, небольшого размера (где-то по колено человеку), с черными разводами по хребту.
•       Класс: Средний, боевой.
•       Способности:
1. Скорость, маневренность, острые когти и зубы.
2. Может создавать вокруг себя и контрактора поле, попав в которое, все живые существа теряют подвижность на 3-5 секунд. Продолжительность зависит от размеров поля — чем оно больше, тем меньше времени противник не сможет двигаться.
•       Уязвимости: Уязвима для Цепей следующего класса. В то время, когда действует поле, не может сдвинуться с места, в отличие от контрактора.
•       Дополнительно:: Как и любой Баскервилль, Ричард относится к Цепи, как к своему союзнику. Отчасти даже как к другу — если можно водить дружбу с подобным существом. Можно застать его однажды за совершенно абсурдным, казалось бы, занятием — причесыванием Квинси.
3. Внешность:
Ричард достаточно типичный представитель своей страны. У него узкое, обрамленное длинными прядями волос, лицо, на котором резко выделяются скулы. Он высок и болезненно худ. Пожалуй, определение «кожа да кости» подойдет ему в полной мере. Четко просматриваются мышцы, коих немного — он никогда не был атлетом и не был усерден ни в чем, кроме фехтования. Тем не менее, определенный запас сил у него имеется — хватит на то, чтобы свалить с ног кого-то своей комплекции.
Высоким ростом — около 180 сантиметров — Фауст обязан своему отцу, а достаточно хрупким телосложением — матери. От неё же ему передались золотистого оттенка глаза и тонкие пальцы, которые кажутся полупрозрачными из-за светлого тона кожи и общей худобы.
Волосы смолисто-черного цвета, чуть вьющиеся, в них проскальзывают пряди серебристого оттенка — последствия долгого заключения и предшествующего этому падения в Бездну. Борьба с ними, впрочем, начата давно, и нередко седые пряди оказываются безжалостно обрезанными под корень.
До Сабрийской трагедии Ричард носил волосы собранными в хвост или же в косу, однако сейчас они пребывают в ужасном состоянии — спутанные пряди сильно отросших за этот срок волос почти скрывают лицо.
Предпочитает одежду темных холодных оттенков — черных, синих, фиолетовых. В некотором роде он франт — Фауст ценит красивую и дорогую одежду, ему нравятся необычные шляпы и шейные платки. Однако он весьма плохо относится к любого рода украшениям и никогда не принимает их в дар. Единственное, что всегда при нем — ладанка с локоном светлых волос. Её не сочли опасной и разрешили оставить при себе.
Тем не менее, многое в его внешнем облике изменило заточение. Например, на его руках появились не слишком аккуратные, но, безусловно, занимательные татуировки с изображениями Цепей, которых ему довелось встретить в Бездне. Так же там умещаются тонкие вязи надписей с именами всех членов дома Баскервилль, с которыми он общался до трагедии — своеобразный способ не свихнуться в одиночной камере, повторяя и воспроизводя в памяти образы и диалоги людей, с которыми ранее был близок. Татуировки покрывают запястья по кругу (имена), а далее на предплечья ложатся оттиски Цепей.
Еще один не слишком приятный, но относящийся к внешности факт — вены на руках четко просматриваются, и видны следы инъекций, подавляющие силу Цепи Ричарда.
4. БИО:
В этом мире много историй, похожих друг на друга, как две капли воды. Кто-то родился, кто-то умер, кто-тож женился, а кто-то оплакал завершившиеся отношения. Маленькие комедии и трагедии причудливо переплетаются в каждом из когда-либо жившем на этой земле.
Таким был и Ричард – родился он в пасмурный и темный день 17 декабря, будучи четвертым, самым младшим сыном в семье. Семья его была не из богатых, однако весьма уважаемой другими. Отец его, Фауст Арнольд Фостер, был портным, а его супруга, Эбигейл Фостер (в девичестве - Кеннет) была его единственной музой и хранительницей очага. Она вырастила и воспитала четверых детей, и каждое свое дитя любила без памяти. Даже слабого поначалу и угрюмого мальчика Ричарда. К моменту рождения последнего сына, старшим близнецам – Агате и Адриану – было по девять лет. Оба росли сорванцами, несмотря на то, что Эби старательно приусала хохотушку Агату к тем маленьким хитростям, которые должна знать каждая леди. Средней же сестре, Саре, едва исполнилось четыре, и она была очаровательной крепышкой в пене кружев - отец обожал баловать своих девочек, всегда обшивая их из остатков дорогих тканей, что оставляли ему богатые заказчики.
Поскольку Ричард был самым младшим в семье, вполне  естественно,  что с самого момента рождения вся забота родных пала на него. Близнецы с радостью помогали матери ухаживать за мальчиком – в особенном восторге была Агата, которая души не чаяла как в младшей сестре, так и в брате. Адриан держался построже – он уже знал, что однажды унаследует бизнес отца, поэтому старался во всем подражать Арнольду. С высоты своего десятилетнего возраста  он казался себе безумно важным и старательно делал вид, что ему и дела нет до какого-то там ребенка. Однако любопытство брало вверх, и он также присоединялся к сестрам и матери у колыбели.
Узы этой семьи были очень крепки, и, едва Фауст-младший начал понимать это – он утонул в этой сладостной пучине любви и заботы. Тем  не менее, надо признать, что несмотря на то, что Эби растила сразу четверых, она могла удержать всех своих детей в узде. К каждому она находила свой подход – близнецам, которые любили пошалить, могли перепасть и пара увесистых шлепков по мягкому месту, спокойной, но безумно застенчивой Саре – пара конфет, чтобы победить стеснение перед гостями. Ричард унаследовал стеснительность сестры, а также молчаливость отца и шкодливость старших детей. От матери ему передалась только генетика и обостренное чувство справедливости.
Воспитанием детей неизменно занималась Эбигейл, однако научить мальчиков необходимым любому уважающему себя джентльмену мог только отец. И он взялся за эту миссию со всей присущей ему строгостью. Ранее он обучал ремеслу только Адриана, которому к тому моменту исполнилось четырнадцать лет – по меркам мира он стал совершеннолетним, а значит, пришло время обучить его всему, что знал Арнольд. Ричарду было позволено присутствовать на занятиях, а после отец учил его обращаться с иглой, нитками и тканью. Не сказать, что маленькому Фаусту-младшему это нравилось, но он привык во всем слушаться отца, которого поначалу побаивался. Однако стоило отцу уронить на его макушку тяжелую руку всю в грубых мозолях, как мальчик млел и больше не боялся.
Шло время, дети росли. Старшие во всем старались помогать младшим – Адриан наконец разрушил свою стену неприступности и начал заниматься с Ричардом науками, тем самым значительно облегчив задачу своей матери. Та же, в свою очередь, вплотную занялась воспитанием дочерей – Агате вот-вот должно было исполниться шестнадцать лет, а малышка Сара из неуклюжей пышки превратилась в гибкую одиннадцатилетнюю девочку - ей наконец начали нравиться украшения, балы и красивые наряды в том ключе, в котором они должны нравиться взрослым девушкам.
Агата первой покинула их – в возрасте семнадцати с половиной лет она встретила мужчину, с которым ей суждено было прожить четверть века, а после навсегда остаться обеспеченной вдовой, не пожелав более связывать себя узами брака. В девятнадцать она переступила за порог отчего дома и более никогда не возвращалась, уехав в Домну и прочно там обосновавшись.
Десятилетнему Ричарду это показалось едва ли не предательством – как могла сестра, столько лет с радостью возившаяся с ним, учившая его петь, а когда он был совсем мал – с радостью делавшая за него домашнее задание по правописанию – вот так просто взять и уйти с каким-то человеком из их обители счастья и доброты? Посему муж Агаты в глазах мальчика выглядел сущим демоном, который украл его сестру. Рыцарь Ричард поклялся спасти её из этого плена, не подозревая, что детская клятва так же коротка, как и память.
В тот момент он, конечно же, не мог заметить, будучи увлечен книгами про рыцарей, принцесс и драконов, что отец его и мать старятся и им все сложнее становится справляться со своими обязанностями. Однако это замечали другие дети – Адриан стал все чаще подменять отца на работе – у Арнольда упало зрение, стала слабеть память, и он предпочитал проводить дни в кресле-качалке у камина за умной книгой или разговорами со своей музой. Тем не менее он еще находил силы, чтобы учить повзрослевшего Фауста-младшего кидать ножи в доску, что была прибита на заднем дворе. С острым – почти орлиным зрением – мальчику это не составляло труда.
Отец оставил их, едва Саре исполнилось шестнадцать, завещав, как и предполагалось заранее, Адриану свою мастерскую и бизнес. Остальные дети так же не были обделены, однако каждый распорядился своей долей по-своему – Сара всего лишь спустя год после смерти отца вышла замуж за соседа-пекаря и открыла замечательную кондитерскую в центре Сабрие.
Эбигейл же и слышать ничего не хотела о своей доле наследства, сразу же после похорон пожелав написать завещание и передать её младшему сыну - потому как все остальные её дети уже получили сполна. После того, как она закончила с этим, она стала значительно спокойнее. Однако прожив столько лет в браке с Арнольдом, она просто не представляла свою жизнь в его отсутствие. Ежедневно она посещала его могилу, и из детей только мигом повзрослевший Фауст-младший составлял ей компанию. Он так же тяжело перенес смерть родного человека – стал запираться в своей комнате на целый день, проводя дни за книгами, которые он брал из центральной библиотеки. В последующие два года подросток очень сблизился со своей матерью –они остались вдвоем в их старом доме, навсегда пропахшей деревом и тканями. Адриан выкупил дом рядом с мастерской и объединил их, тем самым расширив рабочее место, а сам поселился на втором этаже особнячка с красавицей-женой. Глядя на неё, Ричард впервые почувствовал некое волнение в груди – а ведь раньше принцессы занимали его воображение только как объект спасения рыцаря.
Но все счастливые моменты рано или поздно заканчиваются. Вскоре после его совершеннолетия Эби стала выказывать некоторые признаки беспокойства – она вдруг могла заговорить с Ричардом, как говорила бы с Арнольдом, или же, сидя в уютном кресле перед камином, вдруг обращалась к пустому креслу-качалке, не замечая, что там давно никого нет. Болезнь прогрессировала, и вскоре она перестала узнавать родных – как ни бились те в попытках вернуть ей ясность рассудка и память. Старший брат не мог оставить супругу, носящую под сердцем ребенка, поэтому все заботы о матери пали на руки четырнадцатилетнего подростка. Но та слабела с каждым днем – она становилась все прозрачнее и прозрачнее, отказывалась от пищи, часами глядела в окно, улыбаясь чему-то. И не успел отгреметь пятнадцатый день рождения Ричарда – отпразднованный в очень узком семейном кругу – как мать присоединилась к отцу на небесах.
Как и было указано в завещании Эбигейл, Ричарду отошла вся её доля. А следовательно – Фаусту перешел дом, в котором он прожил всю свою сознательную жизнь и небольшая сумма сбережений, которой хватило бы на два года жизни без забот. И вот здесь случился первый переломный момент в его жизни - он поссорился с Адрианом, который вполне справедливо полагал, что после смерти матери дом перейдет ему. Удивительно, как может испортить людей власть – старший брат был готов на все, лишь бы маленький и уютный домик на окраине достался ему. Ради этого он даже заявил, что в момент написания завещания Эбигейл уже была не в своем уме, и стоял на этом до тех пор, пока суд не постановил, что в соответствии с законом все должно перейти старшему сыну.
И так, в возрасте пятнадцати с половиной лет, Ричард оказался на попечительстве старшего брата, где вынужден был помогать ему с работой в мастерской. Он был крайне недоволен – практически перестал разговаривать с Адрианом и молча выполнял работу. Зачастую спустя рукава, а после по нескольку раз переделывая – брат не терпел непрофессионализма. Несмотря ни на что, его брат сумел превзойти своего отца, и теперь к нему со всех концов большой страны съезжалась знать за новыми нарядами. Единственным местом, где он мог побыть в относительном спокойствии – это покои его жены, леди Мери, которая растила теперь очаровательную дочку. Мери была похожа на его старшую сестру, и, вспоминая Агату, Фауст зачастую засыпал с мыслью, как здорово было бы бросить все и уехать к ней в Домну. Однако стоило векам закрыться, а золотым огонькам, которые он видел то четче, то слабее, угаснуть, как мысль улетала, подхваченная Морфеем.
Но и общество Мери уже не могло удержать юношу от постоянных мыслей о том, что он не на своем месте и что он не обязан прислуживать брату. Рвалась наружу гордость, амбиции, хотелось кричать, швырнуть что-нибудь и уйти. И однажды так и случилось – после очередной ссоры с Адрианом он выскочил на улицу, имея при себе немного денег, в легком пальто  и сапогах.
Это случилось в восемнадцать. И не прошло и полугода, как Ричард радикально изменил себя и свою судьбу. За скромную сумму он поселился в комнате-чердаке в одной из самых дешевых и захудалых гостиниц и стал помогать хозяину. Но теперь работалось ему значительно легче – смышлёный и образованный, он легко находил общий язык с клиентами и однажды тем самым обратил на себя внимание одного весьма подозрительного субъекта. Разумеется, до этого времени Ричард не раз замечал объявления о кражах – но никогда не видел самих воров. И вот ему предложили стать одним из них. Воровство было лишь малой частью того, чем занималась эта группировка, называющая себя гильдией. Гордость требовала отказаться, бунтарский юношеский дух и жажда приключений – принять это предложение. И гордости осталось только отступить.
И вот он более не третий сын портного, а вполне успешный вор. Он был незаметен , и за это его ценили. Темные волосы, черная одежда, подогнанная прямо по фигуре – и найти его среди толпы зевак не представлялось возможным. И вот ему подвернулось настоящее, серьезное задание – требовалось проникнуть в дом богатой вдовы и, помимо украшений, что он там найдет, изъять важные бумаги. Ограбление назначили на мрачную дождливую ночь. И эта ночь стала еще одной поворотной точкой его судьбы.
Фауст был осторожен – проник, никем незамеченный, в резиденцию, в библиотеку, где был оборудован тайник, в котором хранились эти бумаги…и вдруг понял, что за ним следят. Из глубин огромного кожаного кресла на него испуганно взирала девушка – лицо её наполовину скрывала книга, которую она, как будто защищаясь, чуть выставила вперед. По всем законом, что были приняты внутри их общества, ему полагалось убить её. Но хоровод золотых песчинок, которые в последнее время появлялись все реже, вдруг неожиданно вспыхнул с особой силой, что молодой человек на мгновение зажмурился. А когда открыл глаза – девушка уже уронила книгу и застыла испуганной птичкой в кресле, судорожно сжимая тонкими пальчиками подлокотники. Сказать, что это была любовь с первого взгляда – солгать. Это была любовь с первого вздоха. Катарина – так звали девушку – не только позволила украсть эти бумаги, но и не выдала Ричарда, списав все на свой чрезвычайно крепкий сон. Её, конечно же, рассчитали за такую оплошность, однако оба получили от этого только выгоду. Измаявшись за бесконечно длинный остаток ночи, он едва дождался, пока девушка выйдет из резиденции – и сразу же увлек её разговором. Удивительно, но она сразу узнала его – стоило ему только произнести первое слово.
Их отношения были очень и очень романтичны. Катарина устроилась работать к другой госпоже, а после они гуляли, пока Фауст провожал девушку до дома – у неё был прелестный домик на окраине, чем-то напоминавший Ричарду его собственный дом. За разговорами они могли уйти совсем в другую сторону от её дома, а после пили чай на его террасе, смеялись, шутили, читали друг другу книги, а иногда Катарина пела – её нежный голос разносился далеко и, казалось, проникал в каждую клеточку его тела, пронизывал душу. Они довольно быстро съехались – Катарине не хотелось, чтобы её возлюбленный возвращался в свою каморку каждую ночь, тем более, что в большинстве случаев он все равно оставался у неё.
И была лишь одна проблема, которая беспокоила обоих – золотые огоньки. Любимая честно призналась ему, что никаких золотых огоньков не видит и все это, должно быть, его воображение. Но они были. И он был в здравом уме и твердой памяти в свои двадцать два.
Огоньки манили, каждый день он просыпался и понимал – они похожи на путь, который ему суждено пройти. Катарина забавно сердилась, отшучивалась, но понимала – упрямый Ричард все равно рано или поздно отправится в этот путь.
И вот он оказался у поместья Баскервиллей. Про этих людей ходило множество слухов – от тех, что они самый уважаемый род в этой стране вплоть до того, что на самом деле они нелюди, которые питаются человечиной. И почему огоньки привели его именно сюда? Ответ нашелся быстро и поверг его в шоковое состояние. Члены дома не были связаны никакими кровными узами – они просто рождались по всему миру, а после золотые огни Бездны приводили их сюда. Если ты Баскервилль по рождению, тебе не уйти от судьбы. Это правило было нерушимо. Но это было не все, чего он страшился. Он понимал, что после принятия в семью о Катарине придется забыть. И это пугало его больше, чем все, что рассказали ему о Кровавых жнецах и будущих обязанностях.
И теперь он уже больше не был Картером – его фамилию сбросили в небытие, и этим же днем суждено было родиться новому Жнецу – Ричарду Фаусту Баскервиллю. Но прошлое неизменно тянуло его обратно, в очаровательный домик, дабы забыться в объятиях любящей его девушки.
Но он не мог покидать поместье надолго, а от этого их встречи стали короткими, тайными, и оттого еще более очаровательными. Фаусту пригодились все навыки и умения, которыми он пользовался, будучи обычным парнишкой, ворующем у зевак кошельки.
Несмотря ни на что — даже на первоначальное желание Ричарда абстрагироваться от остальных членов семьи — он все-таки втянулся в это общение. Тем более, что все Баскервилли относились к нему если и не с симпатией, то хотя бы дружелюбно. Казалось, все члены этого Дома совсем из другого теста — они знали многое об устройстве этого мира, о чем и сам мужчина узнал совсем недавно.
Контракт с Цепью Фауст заключал неохотно, как будто под давлением. Однако Квинси оказалась на удивление покладистой и красивой, что спустя три недели он привык к ней.
А после грянул приказ Глена. Убить всех, кто находился на тот момент в Сабрие. Приказы не обсуждаются и не оспариваются.
Крушить и кромсать, забыться в постоянных криках и мольбах о пощаде, не успевать отирать кровь с лица — и в конце концов увидеть её. Он не успел на считанные минуты. Катарина была мертва, и кровь на его руках навсегда врезалась в его память — стереть это воспоминание не смогли никакие последующие события.
А их хватало — после того, как резня была закончилась, весь город пал в Бездну. Безутешный в своем горе Фауст попал в еще большую передрягу, и выкарабкаться из неё казалось невозможным. В Бездне, в которой не было углов, Цепи с легкостью питались страхами, воспоминаниями людей — и Баскервилль не стал исключением. Вывернув наизнанку только что случившуюся с Катариной трагедию, застарелые зарубцевавшиеся обиды и семейные проблемы, Низшая едва не погубила его. Впрочем, Квинси — это не только Цепь, но и верный союзник.
Но Бездна не только губит людей, но и играет с потоком времени. Ричард не знал об этом, поэтому, когда он сумел выбраться оттуда, то не сразу понял, что произошло. Все казалось невероятным — изменилась одежда, люди, здания.
Однако удивлен был только он один — мирные жители не мешкали, мгновенно озаботившись вопросами собственной безопасности. Ричард не успел соориентироваться — был слишком истощен борьбой с порождениями Бездны и не смог вызвать Квинси на подмогу. Пандора скрутила его почти мгновенно, отобрав все, что могла.
И ныне он — узник. Ценный, но, по сути, достаточно бесполезный — из него так и не смогли вытянуть ничего дельного за все двадцать лет, что он просидел в темнице Пандоры.
5. Характер:
Ричарда нельзя назвать ни злым, ни добрым. Он никогда не принимает ничьей стороны, и его не волнует, что подумают о нем другие. Поначалу с ним может тяжело, ибо его поведение и смены настроения как минимум сбивают с толку. Несмотря на это, найти общий язык с ним нетрудно – достаточно быть открытым и честным в своих чувствах. Именно к таким людям он и проникается доверием. А где, как не в доме Баскервилль, члены которого не связаны кровными узами, найти таких людей?
Тем не менее, на характер неизгладимый отпечаток наложила Бездна, а после — длительное заключение в карцерах Пандоры. Наложившись друг на друга, эти два фактора создали поистине странную смесь из старого характера и приобретенного.
Изменения произошли радикальные — Ричард стал замыкаться в себе в самые неподходящие моменты, вне зависимости от ситуации. Такая своеобразная «кома» вызвана тем, что в Бездне было проще всего чутко дремать, чем полностью засыпать. Бездна пройдена, но привычка осталась. Выдергивать его из этого состояния не рекомендуется.
Так же он стал намного беспокойнее, нежели раньше. Если в прошлом немногое могло вывести его из себя, а со многим он привык мириться, то теперь достаточно даже самых незначительных поводов — долгого ожидания, невкусной еды — чтобы разозлить его или огорчить. Долгий ли срок жизни тому виной или же маленькие трагедии, случившиеся в прошлом, неизвестно.
Тем не менее, в редкие моменты, когда его рассудок пребывает в спокойном состоянии, к нему возвращаются его прошлые черты характера. В такие моменты он добр к окружающим и не стремится высмеять всех и каждого. Более того — в ряде случаев Фауст покатает капризам людей, которых считает своими родными. Трудно поверить, но в прошлом он был гораздо умнее, нежели сейчас. Тюрьма подточила его память, заострив лишь некоторые факты — о том, что он Баскервилль, о его семье и его возлюбленной. В остальном память ускользает от него, и иногда он не может вспомнить каких-то важных вещей — о своих настоящих родителях, о своей жизни до того, как вступил в Дом Баскервилль. Единственное, что он всегда помнит неизменно — это образ девушки, в которую он влюблен. Но остальные факты — как они познакомились, где и при каких обстоятельствах — могут подменяться фальшивыми воспоминаниями, почерпнутыми из Бездны.
Именно по причине слабой и нестабильной памяти у Ричарда случаются приступы паранойи, потому что он не помнит, встречал ли ранее этого человека или же это всего лишь игра его фантазии?
Фауст по-прежнему предан идеям Баскервиллей и их общему делу — даже постоянные допросы с попытками выяснить, кем на самом деле являются Красные Жнецы, не принесли Пандоре ничего, кроме информации о том, что их контракт протекает не так, как у нелегалов. Однако Ричард бесконечно уверен в том, что однажды его братья и сестры придут за ним. Эта вера слепа, фанатична, и многие сказали бы, что безумна. Однако на этой вере жиздится вся эта жалкая жизнь, которую сложно назвать таковой — это скорее существование в попытках сохранить хотя бы крупицы своей памяти.
6. Умения и способности:
Уверенный фехтовальщик, меткий стрелок, любит читать и заниматься переводами с других языков. Вкусно готовит, но не любит этим заниматься, т.к. считает это женским делом.
•       Имущество: - 
•       Инвентарь: Два стилета, легкий меч в дорогих ножнах, небольшая сумка на бедре, в которой хранятся записная книжка, карандаш и зеркало.
•       Животные: нет
7. Способ связи: 418150127
8.Статус: we all go to hell
9. Дополнительно:
10. Пробный пост: